Детки в клетке: как карантин увеличил домашнее насилие

Детская горячая линия была впервые открыта в Азербайджане в 2010 году. В мае этого года USAID и ЮНИСЕФ начали финансировать эту услугу совместно с Azercell Telecom, который ранее много лет делал это самостоятельно. Техническую поддержку оказали Государственный комитет по делам семьи, женщин и детей и МВД. На горячую линию за последние годы туда поступило более 48 000 звонков.

«Мы работаем 5 человек в одной комнате. Операторы работают в кабинах. Но координатор работает не в кабине. Кабины для операторов нужны, чтобы они не мешали друг другу при одновременном звонке. Операторы всегда остаются анонимными. И после разговора они не участвуют в дальнейших действиях. Все звонки записываются. Часы работы – с 9 утра до 5 вечера. После 5 часов звонки переадресовываются на мобильные телефоны, а до 9 часов утра на запросы отвечают по мобильным телефонам» – говорит Ашумова.

Во время пандемии и карантина в день в службу было 50-80 обращений. Когда COVID-19 запер мир в домах, госструктуры распространяли информацию о горячей линии в рекламе на телевидении и в соцсетях.

«У нашей работы нет ни начала, ни конца, мы работаем 24 часа в сутки. Бывает, что мы не прощаемся друг с другом. 116-111 переносится после 18:00 на мобильные телефоны , и после этого мы работаем на мобильных. В тяжелых случаях предупреждаем полицию и соответствующие ведомства в любое время суток, даже ночью. Наша работа начинается в 9 часов утра. Отличие от других горячих линий в том, что мы работаем с двумя психологами, двумя социальными работниками, юристом и координатором. Цель — обеспечить выполнение просьб, поступивших к нам, по телефону. Заявитель не должен часами ждать, чтобы подключиться к линии», – делится особенностями работы Камала Ашумова.

Во время пандемии увеличилось не только количество телефонных звонков, но и количество жалоб, полученных из социальных сетей. По этой причине во время пандемии сотрудники сервиса выходили в прямой эфир в социальных сетях. Они вели прямые трансляции об активности детей взаперти, COVID-19, домашнем досуге детей, отношениях с родителями, насилии, в том числе и сексуальном. Служба публиковала статьи на эти темы в социальных сетях и на сайте, а также популяризировала мобильное приложение детской горячей линии. В чат этого приложения во время карантина стало обращаться больше детей, чем раньше.

По словам же госструктур, бытовое насилие не возросло, а наоборот, уменьшилось. До 17 июля 2020 года в Комитет по проблемам семьи, женщин и детей поступило 98 заявлений в связи с семейным насилием. Эти цифры Комитет предоставил информационному агентству «Репорт». По информации, местные органы исполнительной власти ответили на 50 жалоб на семейное насилие и выдали три охранных ордера.

Более 300 гражданам была оказана юридическая помощь по различным вопросам как на странице Комитета в Facebook, так и по телефону, а также были направлены обращения в соответствующие органы.

По данным Госкомстата, в январе-июне этого года было зарегистрировано 646 случаев домашнего насилия. Это 4,9% всех зарегистрированных преступлений за этот период. Это на 4,7 процента меньше, чем за аналогичный период прошлого года.

Согласно официальной статистике, 6,3 процента преступлений, связанных с домашним насилием, совершены под воздействием алкоголя.

Также, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, количество жертв домашнего насилия снизилось на 5,2 процента до 663 человек. 77,1% из них – женщины, 1,4% – несовершеннолетние.

После этого ЮНИСЕФ хочет продолжить участие в финансировании горячей линии.

Как сообщает пресс-служба Госкомитета по делам семьи, женщин и детей, в период социальной изоляции велась работа по защите прав лиц, подвергшихся насилию в семье или гендерному насилию. Группы мониторинга, действующие при исполнительной власти, соответствующих правоохранительных органах, неправительственных организациях, предоставляющих убежище женщинам и детям, подвергшимся насилию, продолжали работу. Несмотря на то, что по фактам обращений на горячую линию проводится оперативная работа, даже выдача охранного ордера ничего не меняет. В Азербайджане не хватает приютов для женщин и детей, чтобы они могли остаться хотя бы временно. Сотрудница пресс-секретариата ЮНИСЕФ в Азербайджане Конуль Каримова на запрос журналиста Мейдан ТВ сообщила, что их организация дала государству рекомендации: «У местных органов исполнительной власти больше возможностей, их надо использовать. Нужно согласовать работу между разными структурами — исполнительной властью, правоохранительными органами и опекой, чтобы защитить детей».

Они призваны повысить потенциал местных учреждений, усилить межведомственную координацию в области защиты детей, расширить применение механизма социальной работы».

На вопрос, почему жертвы насилия не обращаются в полицию, психолог ответила: «Я думаю, они боятся обращаться в полицию. Есть страх, что их заставят замолчать, есть боязнь подвергнуться критике со стороны других или снова стать жертвой насилия», – сказала она.

«Люди иногда очень настороженно относятся к семейным тайнам, как будто пытаются защитить себя и своих близких от сплетен. Но молчаливое безголосое насилие в рамках одной семьи может закончиться очень трагично», – сказала Махмудова.

По словам психолога, вне зависимости от того, виновен мужчина или женщина, причина – неправильное воспитание, психологические травмы, неспособность сосредоточиться на жизни, проблемы с самооценкой. Риск склонности к насилию растет. Но это происходит не только в семье. Окружающая среда и школа здесь также играют роль».

«В Азербайджане не усовершенствовано законодательство по правам детей. Законы есть, но они не совершенны. К примеру, Конвенция по правам детей ратифицирована. Но не работает», – говорит юрист Зибейда Садыгова.

По ее словам, уголовное преследование по бытовому насилию над детьми, их избиению со стороны родителей не предусмотрено: «В общем, есть статья 133 Уголовного Кодекса. И там применение насилия в отношении несовершеннолетнего считается преступлением».

«Когда происходят инциденты с бытовым насилием над родителями, о детях забывают. Не расследуется психологическое насилие, которому они подвергаются. К примеру, избиение матери на глазах у ребенка тяжелое происшествие для ребенка, но полиция (либо прокуратура) не расследует этот факт», – говорит Садыгова.

Юрист также отметила важность наличия отдельных полицейских групп, работающих с детьми: «Например, в случаях изнасилования сделователи и полиция не обладают навыками общения с детьми. Нет следователей, работающих с обвиняемыми в совершении преступных действий несовершеннолетними, и те, кто есть, вообще не ставят разницы между детьми и возрослыми».

Материал подготовлен в рамках проекта Фонда Thomson Reuters «COVID-19 Hub» по освещению пандемии и ее последствий в странах Восточного партнерства» при поддержке министерства иностранных дел и по делам содружества Великобритании.