“Никого не будем выбрасывать из ЕС”. Еврокомиссар по внутренним делам – о будущем украинских беженцев и россиянах в Европе

С начала войны приют от войны на территории ЕС нашли более четырех миллионов украинцев, и их количество продолжает расти. При этом временная защита, обеспечивающая их правом жить и работать в странах Евросоюза, действует лишь до марта 2026 года: с учетом того, что военный конфликт в Украине может затянуться на дольший срок, какие решения будут приняты в отношении беженцев?

Телеканал Настоящее Время задал этот вопрос еврокомиссару по внутренним делам Илве Йоханссон, которая представляет Швецию. Она только что вернулась из Киева. Также мы спросили ее, на что могут рассчитывать россияне, которые уехали из России от войны и также ищут в ЕС убежище.

– Какова последняя информация о количестве украинских беженцев в Европейском Союзе и какую тенденцию вы сейчас наблюдаете – к увеличению или уменьшению их количества и почему?

– Пока у нас 4,5 миллиона украинцев, на которых распространяется Директива о временной защите. Цифры растут за последние восемнадцать месяцев. Прирост – около 10 тысяч в неделю. Но мы также видим, как люди возвращаются домой.

Тем не менее, количество людей, на которых распространяется Директива о временной защите, постоянно растет. Это не резкое повышение, но рост есть.

– Пребывание украинских беженцев здесь в ЕС продлено до 2026 года, и это уже превышает срок действия так называемой Директивы о временной защите, рассчитанной сначала на три года. Значит ли это, что их пребывание может быть продлено и после 2026 года? И на столько?

– Во-первых: эта война, в состоянии которой находится Украина, экзистенциальна для Украины, но также она такой является и для Европы. И мы будем рядом с Украиной, сколько потребуется. А это значит, конечно, если нужно, принимать украинцев. Мы будем продолжать это делать.

Но также следует сказать, что директива о временной защите является временным законодательством. Поэтому нам следует рассмотреть и другие формы разрешения на пребывание. Но политический месседж очевиден. Мы будем поддерживать Украину столько, сколько потребуется.

– Вы сами отметили, что эта директива в отношении украинских беженцев – временная. Есть ли шансы, что статус украинских беженцев изменится здесь на постоянный? Иными словами, может ли ЕС предложить им более определенное будущее?

– Да. Это то, что мы сейчас обсуждаем вместе с государствами-членами. Думаю, есть две стороны этой истории. У нас есть украинцы, которые хотели бы остаться в ЕС и иметь стабильное разрешение на пребывание в ЕС. У нас есть другие украинцы, которые готовятся вернуться в Украину. И нам нужно поддержать тех, кто хочет это сделать и стать частью ее восстановления. Поэтому мы должны подготовиться к обоим (случаям – ред.). И страны-участницы очень активны в этой дискуссии. И мы все, и они – в поисках общеевропейского решения.

– Сможет ли ЕС договориться об общем подходе или в долгосрочной перспективе, скорее всего, вопрос беженцев будет решен по усмотрению отдельных государств-членов?

– Я действительно считаю, что будет договоренность на европейском уровне. Конечно, этим будет заниматься уже следующий состав Еврокомиссии (с 1 ноября 2024 года еврокомиссаром по внутренним делам будет представитель Австрии Магнус Бруннер – ред.). Но я действительно прогнозирую решение на уровне ЕС.

– Будет ли приниматься в расчет количество лет, прожитых в ЕС под временной защитой, если человек будет подаваться на постоянное резидентство?

– Думаю, в этом есть смысл. Это также то, что мы обсуждаем вместе с государствами-членами. Но, по моему мнению, есть резон в этом.

– Министр иностранных дел Украины призывает Евросоюз развивать программы, поощряющие украинских беженцев возвращаться домой. Это только призывы или уже ведется какая-нибудь конкретная работа? И что ЕС может предложить Киеву в этом плане?

– Я обсуждала это с ним, когда была в Киеве на прошлой неделе, и у нас получилась очень хорошая дискуссия по этой теме. Думаю, это то, что нам нужно развивать вместе.

Как я уже сказала, мы, конечно, будем принимать украинцев, которые хотят и должны остаться в ЕС. Но мы также поддержим тех, кто готовится к возвращению и участию в обороне и восстановлении Украины. Мы поддержим обе категории. А делать это будем в тесном сотрудничестве с украинским правительством.

– Помню, как многочисленные СМИ писали, что Киев якобы давит на Евросоюз, побуждая вернуть украинских беженцев домой. Вы ощущали какое-то давление?

– Нет! Я никогда не испытывала такого давления ни со стороны Киева, ни со стороны украинского правительства. Должна сказать: у нас отличное сотрудничество и очень-очень хороший диалог, и это настоящий обмен мнениями. Мы удивительно тесно сотрудничаем, и это удается очень хорошо.

– Чем являются украинские беженцы для Евросоюза? Больше обузой, сопровождающейся расходами из бюджетов или в перспективе – достижением, учитывая, что это, прежде всего, трудоспособная молодежь?

– Конечно, они участвуют в рынке труда. Они вносят свой вклад в общества. Но, конечно, это (трудности – ред.) тоже возможно с таким количеством людей одновременно. Это также может быть серьезным вызовом, особенно для некоторых государств-членов. Но важно просто сказать: мы не принимаем украинцев ради экономической выгоды и не говорим о бремени. Мы это делаем, потому что поддерживаем Украину из-за российской агрессии. И это – причина.

– С политической, а также экономической точки зрения: в чем ЕС заинтересован больше? В том, чтобы украинские беженцы уехали или остались?

– Я считаю, что самое важное для Европейского Союза и для государств-членов — поддержать Украину и убедиться, что Путин не выиграет эту войну и что Украина сможет развиваться, восстанавливаться и быть членом ЕС. Это всеобщая цель.

– Возможно ли найти этот золотой баланс между интересами Украины (имею в виду украинские власти) и Европейского Союза?

– Да, конечно, у нас очень, очень хорошее сотрудничество. Не могу требовать лучшего – все отлично.

– Переходим к другому щекотливому вопросу: украинские мужчины-беженцы мобилизационного возраста. Возможен ли у ЕС иной подход к ним, который учтет пол, возраст и военную обязанность?

– Это невозможно согласно директиве о временной защите.

– Вы бы хотели помочь Украине вернуть этих мужчин, учитывая, что она сталкивается с дефицитом живой силы (на фронте – ред.)?

– Мы поддержим тех, кто хочет вернуться в Украину, и мы обсудим с украинскими властями и украинским правительством, как сделать это наилучшим образом. Мы никого не будем выбрасывать из ЕС.

– А какие варианты могут быть “на столе” по этому вопросу?

– Это вещи, которые мы будем обсуждать вместе с украинским правительством.

– Российская оппозиция призывала Евросоюз предоставить что-то вроде статуса временной защиты тем россиянам, которые покидают родину из-за риска быть мобилизованными или попасть за решетку из-за своих политических взглядов. Какие варианты доступны для этих категорий? Особенно для тех людей, которые уехали из России превентивно? То есть они прежде всего предотвращали риск, и у них нет никаких доказательств того, что он существует?

– Должна сказать, что возможности сделать что-то общее ограничены. Конечно, каждый человек может просить убежище, рассчитывать на рассмотрение своего дела в частности и на принятие индивидуального решения. Оно будет приниматься с учетом личных обстоятельств. Но общих инициатив (на уровне ЕС – ред.) в этом направлении я не предполагаю.

– Как Еврокомиссия отреагирует на инициативу Венгрии расширить программу национальных карт на россиян и белорусов? Как бы вы минимизировали связанные с этим риски?

– Я тесно общаюсь с правительством Венгрии по этому поводу, потому что, конечно, я была очень расстроена, когда стало известно о приглашениях для граждан России и Беларуси. Пока кажется, что это крайне ограничено. Вроде бы речь идет об очень-очень немногих людях. Надеюсь, венгерская сторона сможет уверить меня, что будет проводиться очень тщательный контроль безопасности каждого человека. Но этот процесс с правительством Венгрии продолжается, и я жду от него дополнительных ответов.

– Вы бы доверяли венгерским властям в плане тщательности контроля безопасности тех, кто приезжает из России и Беларуси?

– Мы доверяем нашим государствам-членам.