Украинцы рассказывают, как у них возникают проблемы в Латвии, если они говорят на русском вместо латышского. Реальные истории
Проблема русского языка в Латвии затронула и живущих в стране украинских беженцев, многие из которых приехали из русскоязычных или двуязычных регионов. Власти Латвии с начала войны в Украине проводят политику по вытеснению русского языка из общественного пространства, подчеркивая, что он является языком оккупации, которую пережила страна. Но многие украинские беженцы не смогли быстро выучить латышский, чтобы на нем общаться или работать, и за это подвергаются дискриминации.
Александр – врач-неонатолог из Днепра, он приехал в Латвию сразу после полномасштабного вторжения России в феврале 2022 года. Александр с женой воспитывают четверых детей: это позволило ему легально покинуть воюющую страну. В Латвии он живет в Сигулде, небольшом туристическом городе с преимущественно латышскоязычным населением. Александр почти сразу нашел работу по профессии: он лечит новорожденных и ухаживает за ними и с родителями пациентов в основном говорит на латышском.
“Здесь вообще пациенты многие русского не знают. Поэтому я с ними на латышском общаюсь, – рассказывает он. – Сотрудники тоже почти все говорят только на латышском. Иногда они переходят со мной на русский, но я прошу их вернуться на латышский. И всегда прошу: если делаю ошибки – исправляйте меня”.
Александр говорит, что спустя два года после переезда сдал экзамен по латышскому языку на уровень С1: это профессиональный уровень, который годится для любой работы, в том числе работы врача. Также он означает, что человек может свободно общаться на языке. Но поработать для этого ему пришлось немало.
“Уже когда у меня была определенная база, может быть А1 (начальный уровень языка), врачебное общество Латвии для врачей организовало курсы. Это все было дистанционно, и я там начал заниматься, – рассказывает украинец. – Потом еще увидел предложение о курсах в интернете, туда тоже записался. В общем, все возможности использовал. Было так, что у меня каждый день, кроме воскресенья, были языковые курсы”.
О работе в Латвии и своих коллегах Александр отзывается исключительно хорошо. Но в быту, по его словам, в Латвии у него складывается не все гладко. Например, его семья долго не могла снять квартиру: когда хозяева слышали о его украинском гражданстве, они просто бросали трубку. Доставляли неудобства и украинские номера на машине.
“Стоит машина каждый день на этом месте. Я свою тоже поставил. На утро записка: “Украинец, вали в свою Украину, выучи правила, научись, куда нужно ставить машину”, – рассказывает врач. – Что не так? Не понимаю, что не так. Один раз вышли – обе наши машины на украинских номерах поцарапаны были”.
По данным латвийском миграционной службы, в Латвии сейчас находятся около 46 тысяч украинских беженцев. Но официально трудоустроены лишь около девяти тысяч: многим найти работу мешает именно незнание латышского языка.
Наиболее популярные сферы, в которых работают украинские беженцы, – общественное питание, строительство, работа в продуктовых магазинах.
Алексейс Шмитс – владелец пиццерии в одном из районов Риги. В начале этого года латвийский Центр государственного языка начал проверку в отношении Катерины, украинской девушки, которая работает поваром в его заведении и иногда заменяет коллег, работающих в зале. Катерина бежала от войны из Харькова, где училась в университете.
По словам владельца пиццерии, жалобу на Катерину написал один и тот же человек с разницей в полгода: он сообщил, что она не использует латышский, государственный язык, при общении с клиентами.
“Ну вот как таких людей можно назвать, которые так делают? – недоумевает Алексейс Шмитс. – Да, у каждого своя правда. Но ты работаешь, трудоустраиваешь людей, платишь налоги. Стараешься делать людям хорошо, готовишь вкусную еду. А какой-то паразит приходит, заказывает твой продукт и еще жалуется”.
Сама Катерина говорить с журналистами на камеру отказалась, сказав, что ситуация для нее слишком болезненная. Алексей замечает, что помогал девушке отчитываться перед латвийскими чиновниками и в итоге проверка закончилась предупреждением. Катерина продолжает у него работать и параллельно учит латышский.
“У нее также были проблемы и с получением водительских прав: инструктор не хотел говорить по-русски, хотя видел, что у нее украинский паспорт, – рассказывает Алексей. – Я после этого звонил, жаловался, спрашивал, что за дела. Выяснилось, что никто такой команды инструктору не давал. Просто такой упрямый инструктор попался”.
В Центре госязыка говорят, что жалобы на граждан Украины, трудоустроенных в Латвии и использующих русский язык в общении с клиентами, составляют не более трех процентов от общего числа. Чиновники утверждают, что подходят к каждому случаю индивидуально: оценивают, как долго человек находится в Латвии и насколько ему необходим латышский для выполнения рабочих обязанностей.
“Ответственность, не административная, но моральная, должна лежать на обществе. На людях, которые допускают, что житель Украины оказывается в сфере обслуживания без даже минимальных знаний латышского языка, – говорит Айя Семенова, представитель латвийского Центра госязыка. – Но из сообщений, которые мы получаем, можно понять, что если, например, у продавца есть опознавательный значок “Я из Украины”, то ничего страшного, он может обслуживать и на русском. Если же такого значка нет – то нет”.
Волонтеры, помогающие украинским беженцам интегрироваться в латвийское общество, говорят, что украинцев можно разделить на две группы. Первые – это те, кто связывает свое будущее с Латвией. Они более заинтересованы в изучении латышского. Вторые, и это большинство украинских беженцев, после окончания войны хотят вернуться на родину и с Латвией свое будущее не связывают. Скорее всего, именно по этой причине они не стремятся выучить латышский и говорить на нем.
