21 -летний Тимофей Илюшин был вынужден после начала войны с Украиной эмигрировать из-за угроз “эшников” (центра “Э”). Он уехал уже давно, но силовики продолжают преследовать активиста. В начале января бабушку оппозиционера, которая живет в России, полицейские отправили на допрос. Они силой вывели 85-летнюю пенсионерку из дома, заломив ей руки.
В Кыргызстане Тимофей Илюшин пытался организовать протестные митинги, но был вынужден покинуть и эту страну из-за угрозы возбуждения уголовного дела. О своей жизни в эмиграции активист рассказал Радио Свобода
– Каким для вас стал день 24 февраля?
– Я в этот день после пробуждения долго не смотрел в ноутбук и телефон. Как только я их включил, то увидел сообщения друзей о войне. Я прочитал пост Марины Литвинович и написал сообщение в твиттере с призывом выйти на митинг. Когда я возвращался после антивоенного митинга на Пушкинской площади домой в Красногорск, то мне позвонили из ФСБ. Я прервал разговор, но мне без остановки начали звонить из разных силовых структур, даже из администрации Красногорска. Звонившие требовали, чтобы я к ним пришел. Я ни с кем из них не стал разговаривать. На следующий день ко мне под дверь приходили по очереди “эшники”, участковый, полицейские. Эти звонки и визиты продолжались до 4 марта. Из-за поста об антивоенной акции меня обвинили в повторном нарушении правил проведения митинга и посадили в ИВС на 10 суток. В спецприемник пришел “эшник” и уговаривал сотрудничать в обмен на разные “плюшки”. Мол, если я соглашусь доносить на своих товарищей, то никогда не попаду в федеральный розыск и на меня не возбудят уголовное дело. После освобождения он мне продолжал звонить и спрашивать, когда мы увидимся, как мой день прошел. Я ему рассказывал, какие книги прочитал и сериалы посмотрел. А еще отчитывался, что я больше не хожу на митинги. Два месяца я так ему пудрил мозги, а потом уехал из России. Мне пришлось это сделать после того, как против моих друзей Дарьи Пак и Ангелины Рощупко из движения “Весна” возбудили уголовное дело. Я понимал, что как сторонник этого движения тоже нахожусь в зоне риска и покинул Россию. Эмигрировать мне помогла общественная организация. Я уехал в Кыргызстан и жил там до недавнего времени. Несмотря на эмиграцию, мои проблемы из-за оппозиционной деятельности в России не закончились.
К моей бабушке, которая никакого отношение к политике не имеет, пришли человек десять силовиков
– Расцениваете ли вы задержание вашей бабушки как месть вам со стороны силовиков?
– Возможно, они в самом деле мне мстят. 1 января к моей бабушке, которая никакого отношения к политике не имеет, пришли человек десять силовиков. Они хотели поговорить со мной. Бабушка Анна сказала, что не знает, где я. Полицейские потребовали, чтобы бабушка села в машину. Она по моему совету отказалась, попыталась запереть дверь в квартиру и ждать адвоката. Полицейские не дали бабушке этого сделать, вытолкнули ее из дома, заломили руки и потащили в машину. Входную дверь ей запереть тоже не позволили. Из квартиры украли ноутбук, системный блок, агитационные материалы в поддержку сторонницы Навального Любови Соболь, Марины Литвинович и зачем-то мой альбом с детскими фотографиями. Бабушку в тот день отпустили домой. Позже к ней опять пришли, снова посадили в машину и спрашивали обо мне. Они снова пытались выяснить, где я. И она снова сказала, что ничего обо мне не знает. Поведение силовиков по отношению к моей бабушке было абсурдным и демонстративно угрожающим.
Силовики постоянно спрашивали бабушку, чем я занимаюсь в правозащитной сфере, в каких политических организациях я состою. Найти ответы на эти вопросы можно с помощью интернета. Я думаю, что силовики просто хотели запугать меня через бабушку. Иначе я не понимаю, зачем над ней надо было так издеваться. Другая версия – это задержание инициировано администрацией Красногорска. Когда я жил в России, я пытался преобразовывать мой поселок, а местным властям это не нравилось. Я собрал более 500 подписей за увеличение в Красногорске количества садиков и школ. Я добивался от администрации замены маршрутки автобусами. Красногорск – довольно большой город Московской области, но инфраструктура там развита плохо. Кроме того, я был главой избирательной кампании в Мособлдуму. В ней я помогал кандидату, который шел на выборы против человека из администрации Красногорска.
– Как бабушка перенесла задержание?
– Бабушка сказала, что испугалась и не знала, как с ней поступят. Она переживает за меня, потому что ей говорят, что я состою на каком-то учете. Ни на каком учете я не состою. Я предоставил бабушке консультацию у психолога, после этого ей стало легче.
– Бабушка вас поддерживает?
– Она не поддерживает меня, но она и не за Путина. К нему она нейтрально относится. Когда были выборы в Мособлдуму и Госдуму, бабушка выбрала кандидатов по моему совету. Но только после того, как прочитала программы кандидатов и сделала выводы. Тот есть она вроде бы в основном не поддерживает меня в политическом плане, но анализирует мои слова и советы. Войну бабушка поддерживает. Меня это не удивляет. Она смотрит телевизор, а там круглые сутки пропаганда. Бабушка почти не пользуется интернетом. Заходит туда только, чтобы найти новый рецепт.
– После насильственного задержания бабушка продолжает поддерживать войну?
– Бабушка Анна, когда ей заломили руки, поняла, что что-то не так. К силовикам она теперь плохо относится, но продолжает войну поддерживать.
– У вас с бабушкой бывают конфликты из-за политики?
– Она единственный из членов моей семьи, живущих в России, с которым я общаюсь. Бабушка меня воспитала и всегда помогает мне, я тоже о ней забочусь.
– На вас вскоре после начала войны с Украиной напали и избили. Удалось найти преступников?
Когда я возвращался домой через темный парк, на меня напали два человека сзади. Меня ударили. После того, как я упал на колени, меня продолжили бить
– Из-за участия в антивоенной деятельности я попал в список предателей “Комитета защиты национальных интересов”. Мои данные и фото были опубликованы в интернете. Там было написано, что я агитирую выходить “на незаконные митинги против спасительной операции России по освобождению Донбасса от украинских нацистских преступников”. Вскоре после этого, когда я возвращался домой через темный парк, на меня напали два человека сзади. Меня сильно ударили. После того, как я упал на колени, меня продолжили бить. Один из нападавших значительно превосходил меня физический силой, второго я не увидел в деталях. Я плохо помню нападение. Когда я пришел домой, то увидел, что у меня куртка в крови. Я заснул и спал два дня. Я написал в полицию заявления по факту нападения. Но ответа мне до сих пор так и не пришло.
– Недавно вы сделали каминг-аут. Почему вы решили рассказать о своей гомосексуальной ориентации именно в этом году?
– Я никогда не скрывал своей ориентации – лишь не говорил о ней публично. Моим друзьям и знакомым было известно о ней. Бывшие одноклассники мерзко подшучивали над ней. После того, как я стал оппозиционером, они начали угрожать, что сделают мне аутинг. Они шантажировали меня: “Если будешь заниматься оппозиционной деятельностью, то мы расскажем, что ты гей, и от тебя все отвернутся”. Мне кажется, это было связано с моей деятельностью в Красногорске. У одного из шантажистов были родственники из “Единой России”, занимавшие должность в местном самоуправлении. Я сделал “ход конем”, рассказав публично о своей ориентации в соцсети. Так что теперь меня шантажировать не получится. От меня после каминг-аута отвернулся только один человек. Большинство моих новых друзей спокойно восприняли эту информацию.
– Почему вам недавно пришлось покинуть Кыргызстан?
– Я узнал, что скоро будут митинги в поддержку политзаключенных в разных странах. Я удивился тому, что в списке городов, где пройдут протесты, нет Бишкека. В Кыргызстане, как и в России, уведомительный порядок проведения митингов. Я написал уведомление о проведении антивоенного митинга 24 февраля. Я написал об этом пост и разместил его в телеграм-канале, который я назвал “Антивоенный Кыргызстан”. Вскоре в хостел, где я арендовал койку, ко мне пришли милиционеры. В отделении милиции, куда мне пришлось приехать, на меня смотрели так, будто я предатель. Они меня зачем-то спрашивали подробности о моем отце. И предполагали, что я решил организовать в Бишкеке митинг, потому что у меня много денег. Они уверяли меня, что в Кыргызстане все митинги проплачены, и требовали, чтобы я назвал имя человека, из-за которого я решил провести протестную акцию. Я ответил, что назову имя этого человека, если они пообещают его посадить. Они обещали, немного удивившись. Тогда я спросил: “Готовы записать его имя?”. Они кивнули, и я продиктовал имя – “Владимир Владимирович Путин”. После этого пришел мой адвокат и сказал, что они на меня хотят завести уголовное дело за разжигание межнациональной розни. Он предложил написать для милиции объяснительную с обещанием покинуть Кыргызстан. Я понял, что если в ближайшее время не уеду, то меня депортируют в Россию. Я покинул Кыргызстан в течение суток. Сейчас я в Алматы и скоро поеду в Молдову. Я в детстве жил с родителями в Приднестровье, и считаю, что присутствие там России не лучшим образом сказывается на этом регионе. Во многом под влиянием этого опыта я, когда мы переехали в Россию, начал интересоваться политикой и стал оппозиционером.
Я хочу показать миру, что есть россияне, которые против этой кровопролитной войны
– Почему вы, уехав из России, продолжается заниматься российской политикой?
– Я хочу, как минимум, показать миру, что есть россияне, которые против этой кровопролитной войны и не поддерживают действия российского государства. В эмиграции я продолжаю свою антивоенную деятельность и скоро буду соорганизатором антивоенного митинга в Кишиневе напротив посольства России.
