«Никто не знает, что будет дальше: допросы, суды, обмен или трибунал в “ДНР”». Что происходит с защитниками «Азовстали»

Материал Hromadske

16 мая бойцов полка «Азов», пограничников, полицейских и морских пехотинцев начали вывозить с «Азовстали» на временно оккупированную территорию. 

По словам Зеленского, сейчас в плену у оккупантов находятся 2,5 тысячи бойцов.

Украинские власти изначально заявляли, что их обменяют. российская же сторона отмечает, что освобождение возможно только после суда над украинскими военными. Главы временно оккупированных территорий вообще заявляют о международном трибунале и смертной казни для украинских защитников. 

Рассказываем, что известно об этих 25 днях плена защитников Мариуполя и о том, где они сейчас.

«У нас совсем нет связи с братом. Так не должно быть»

Измученный, но улыбающийся. С металлической конструкцией на руке. Фото морского пехотинца Михаила из Тернопольской области, автором которого является Дмитрий Козацкий, полк «Азов» опубликовал 10 мая. Именно благодаря фотографии Алена узнала, что ее брат жив, но ранен. Еще позже, в конце месяца, она увидела видео, на котором конвой выводит Михаила из «Азовстали». 

«На том коротком видео мы, по крайней мере, увидели, что он идет на своих ногах. Хотя металлический аппарат все еще был на его руке, поэтому он считается тяжелораненым пленником. Вот и вся информация о брате. С нами никто не общается. Я общаюсь только с сестрой “Волыны”, которая тоже ничего не знает. Не уверена, что все должно быть именно так», — говорит женщина. 

Такая же проблема у большинства родственников военных, оборонявших «Азовсталь». Лишь единицы слышали голоса родных. Евгений Сухарников, отец азовца с позывным «Репортер», информации о сыне не получал уже давно — мужчине даже не удалось найти его на тех коротких видео, которые публиковали россияне. 

«Представитель Красного Креста звонил по телефону жене сына, нашей невестке. Они ничего не сказали ей о муже. Только сказали, что проверяют списки с контактами, и что звонят по телефону узнать, действителен ли этот контакт. Из СМИ мы также знаем, что освобождением наших родных занимается Главное управление разведки Украины», — говорит Евгений. 

Анастасия, невеста еще одного бойца «Азова», офицера, тоже рассказывает, что ничего не знает о своем женихе. Еще до плена она узнала, что у него серьезное ранение ноги. Первую операцию ему сделали в госпитале на «Азовстали». 

«Даже с такой травмой он продолжал работать. Ходил на костылях, на ногу становиться не мог. Ему нужно было сделать еще одну операцию, но тогда это было невозможно. Госпиталь разбомбили, запасов лекарства не осталось», — рассказывала Анастасия hromadske в начале мая.

«Лекарств, одежды и даже зубных щеток мало»

16 мая из «Азовстали» в больницу Новоазовска (временно оккупированного города в Донецкой области, — ред.) сначала эвакуировали всех раненых. Остальные в течение следующих дней отвезли во временно оккупированную Еленовку — в колонию №120 Волновахского района Донецкой области. 

Тамара Проценко, девушка военнослужащего «Азова» Александра Калашника, раз говорила с ним 18 мая — когда его эвакуировали с завода. 

«Он, как обычно, рассказывал, что все хорошо. С тех пор я ничего о нем не знаю. Но некоторым родственникам звонили наши военные, все они говорили, что находятся в Еленовке. Еды и воды там мало. Минимальная гигиена отсутствует, потому что в камере очень много людей. Лекарств, одежды, даже зубных щеток мало», — рассказывает девушка. 

Тамара объединилась с родными других военнопленных: они работают над тем, чтобы Красный Крест и другие международные организации выступили третьей стороной и доставили в колонию лекарства, одежду и средства гигиены: Пока этой третьей стороны там нет. Хотя они говорят, что есть». 

О тех же проблемах рассказывает и Екатерина Прокопенко, жена командира полка «Азов» Дениса Прокопенко. Недавно она разговаривала со своим мужем по телефону. Она не успела услышать от него лично об условиях пребывания в колонии, однако еще раньше узнала, что с едой и водой там трудно. 

«Пока я не понимаю, есть ли там третья сторона. У нас нет отчета от них, нет фотофиксации, видеофиксации от третьей стороны, мы не знаем, какие там действительно условия. У нас есть только фото и видеофиксация российской стороны. 

Из этих видеоматериалов мы можем понять, что там присутствует только российская сторона. А нам нужна третья, независимая сторона, которая покажет настоящие условия».

«Они вынуждены спать по очереди, сидеть вообще негде»

Татьяна Катриченко, координатор Медийной инициативы по правам человека, говорит: по свидетельству людей, которых удерживали в Еленовке, СИЗО там переполнено. 

«По нашей информации, колонию в Еленовке освободили еще в прошлом году. Всех людей оттуда перевели в другие колонии. Это СИЗО рассчитано примерно на тысячу мест. А из свидетельств военных и гражданских, задержанных до эвакуации из “Азовстали”, в камере на два человека могут находиться 12-17 человек. В таких условиях они вынуждены спать по очереди, сидеть вообще негде». 

Все ли военнослужащие до сих пор там, точно сказать невозможно. российские медиа писали, что часть украинских защитников вывезли в Таганрог и Ростов-на-Дону. 

Татьяна Катриченко также заключает, что их могли перевезти в другие колонии на оккупированных территориях или в россию. 

«Морских пехотинцев, которые в плену с апреля, тоже сначала содержали в СИЗО в Еленовке, а затем вывезли на территорию россии. некоторые содержалась в Крыму. 

То есть некоторые военные с “Азовстали” могут быть в Еленовке, но мы не можем исключать, что некоторых вывезли на территорию россии или в Крым. Потому что россияне делали это и раньше. Наши военные могли возвращаться из плена именно с территории россии: из Белгородской, Брянской, Курской, Ростовской областей», — рассказывает эксперт. 

Из свидетельств, которые есть у Медийной инициативы по правам человека, в колониях на оккупированных территориях «ДНР» и «ЛНР» могут быть неприемлемые условия содержания: плесень, влажность, отсутствие света и тепла, клопы в камерах. 

«Мы также опрашивали гражданского мужчину, который был в плену в СИЗО в Донецке, а затем в колонии в Еленовке. Он свидетельствовал, что отношение к военнослужащим было хуже, чем к гражданским. Их пытали, к ним применяли электрический ток. 

Некоторые вышедшие из плена военнослужащие рассказывают, что над ними физически не издевались, но были ужасные условия содержания и психологическое давление».

«В законодательстве “ДНР”, в отличие от россии, есть смертная казнь. Решатся ли они ее применить — непрогнозируемая история»

Согласно международному праву, военнослужащие, вышедшие из «Азовстали», а сейчас удерживаемые россией, имеют статус военнопленных. 

«Если вооруженные силы одной стороны находятся под властью другой, то, согласно Третьей Женевской конвенции, — это военнопленные», — объясняет Андрей Яковлев, адвокат Регионального центра по правам человека. 

Это, в частности, означает, что их должны содержать в условиях, не хуже тех, что имеют российские военнопленные в Украине. Лагеря для них появились в стране в марте. Ежемесячно на содержание каждого государства тратит до трех тысяч гривен. Для военнопленных, не подлежащих обмену в ближайшее время, на западе Украины также был создан специальный лагерь. 

Пребывание украинских военнопленных на территории «ДНР» может быть потенциально опасным для них самих, отмечает Евгений Крапивин, эксперт Центра политико-правовых реформ. 

«Международное право говорит, что военнопленные должны быть максимально удалены от зоны боевых действий, чтобы им не угрожала опасность. На территории “ДНР” сейчас продолжаются боевые действия, а когда будет контрнаступление украинских войск — там вообще будет сложно.

Но еще в законодательстве “ДНР”, в отличие от россии, есть смертная казнь. Решатся ли они ее применить — непрогнозируемая история».

«Судить наших военных за то, что они давали отпор — незаконно»

25 мая заместитель министра иностранных дел россии андрей руденко заявил, что россия планирует провести суд и вынести приговоры украинским военным, которые обороняли «Азовсталь». 

«С точки зрения международного права статус военнопленного запрещает любую расправу. Если комбатанты участвовали в войне, но не совершали каких-либо военных преступлений, то есть не нарушали законы и обычаи войны, то они не несут за это никакой ответственности. Это называется иммунитетом или привилегией комбатанта. Их не могут допрашивать, только содержать до момента обмена или завершения войны и последующей репатриации», — объясняет Евгений Крапивин. 

Если же военный нарушает нормы Международного гуманитарного права, законы и обычаи войны — вот тогда речь может идти о суде за военные преступления. 

«Шишимарина судили не за то, что он участвовал в военных действиях на территории Украины, а за то, что он убил мирного жителя — это нарушение норм гуманитарного права. Осуждать наших военных за то, что они давали отпор — незаконно», — говорит Андрей Яковлев. 

Тем не менее россияне давно начали готовить базу «доказательств» против азовцев. 

Они устраивают допросы украинцам, которые проходят фильтрацию, или пытаются уехать с оккупированной территории. Людей спрашивают, знают ли они азовцев, видели ли, как те «совершали преступления» в их городе. Часто граждане под давлением вынуждены ставить подписи на документах со сфабрикованной информацией. Журналистам hromadske люди неоднократно рассказывали об этом.

«Что будет дальше, никто не знает»

26 мая верховный суд россии должен рассмотреть дело о признании полка «Азов» террористической организацией и запрете его деятельности на территории рф. Впоследствии рассмотрение этого дела было перенесено на 29 июня. 

«россияне без учета международного права, статуса военнопленных, по умолчанию считают, что наши военнослужащие — неонацисты, что они совершали преступления против гражданского населения.

следственный комитет россии хочет придать максимальной публичности этой истории. Они пытаются приравнивать их к военным преступникам и вместе с этим не говорить, какие именно преступления они совершили и чем это можно подтвердить», — говорит Евгений Крапивин.

«Как только они внесут полк “Азов” в список террористических организаций, им не нужно будет доказывать, что сделал конкретный боец. Достаточно будет принадлежности к полку», — говорит Андрей Яковлев. 

Впрочем, как будут разворачиваться события и к чему действительно может прибегнуть россия — спрогнозировать фактически невозможно. 

«Что будет дальше, никто не знает. То ли будут допросы, а дальше процесс обмена, то ли будут допросы, суд и отбывание наказания, то ли будет показательный трибунал в “ДНР”, как они об этом заявляют. Вариантов много», — говорит Евгений Крапивин.

«Что же касается статуса военнопленных, то есть Третья Женевская конвенция, и в ней нет упоминаний об обмене. Там говорится, что военнопленных могут репатриировать.

Как это будет происходить теперь, по какой формуле, какое количество людей, на какое количество людей, на каком этапе войны — это все чисто политические договоренности».