“Велик риск попадания шальной ракеты в атомную станцию”. Министр энергетики Украины – о Запорожской АЭС и захвате Россией Чернобыля
В Украине восьмой день продолжается война: в ночь на 24 февраля Россия ввела на территорию Украины войска и начала обстреливать ее города ракетами и бомбить при помощи авиации. В первые дни вторжения российские военные захватили законсервированную Чернобыльскую АЭС. Также они пытались захватить Запорожскую АЭС, которая находится в городе Энергодаре, но там местные жители перегородили дорогу к станции автомобилями и встали живым щитом: военные пройти не смогли.
Министр энергетики Украины Герман Глущенко в интервью Настоящему Времени рассказал, как работает в условиях войны украинская энергосистема и что происходит на Чернобыльской АЭС. Он также призвал к полному закрытию неба над Украиной, подчеркнув, что ракеты и снаряды часто летают над украинскими АЭС. “Сегодня обстрелы происходят ракетами, баллистическими ракетами, и вы понимаете, что велик риск попадания шальной ракеты”, – подчеркнул он.
– Герман Валерьевич, сейчас на территории Украины, несмотря на то, что уже 3 марта и наступила весна, все еще холодно. Есть ли какие-то проблемы с обеспечением тепла в жилых домах, которые находятся под обстрелами?
– К сожалению, эти проблемы все связаны с войной. Там, где действительно обстрелами повреждена инфраструктура, они есть. И это касается как газа, так и электроэнергии. Но мы, конечно, пытаемся, как и все наши операторы систем передачи и распределения, максимально быстро устранить эти разрывы как и в газопередаче, так и в электроэнергии.
Единственное, безусловно: вы же понимаете, что эти бригады работают в достаточно сложных условиях? Они выезжают на эти повреждения, но для того, чтобы это сделать, надо, чтобы как минимум утихли обстрелы. То есть это достаточно сложно. Хочу сказать, что люди действительно героически ездят под обстрелами, пытаются все это восстановить для того, чтобы был свет и тепло. И, к сожалению, среди энергетиков тоже уже есть жертвы обстрелов.
– Но украинская энергосистема в целом, несмотря на боевые действия, все равно продолжает стабильно работать, и свет в домах есть?
– Касательно энергетики энергосистема у нас работает стабильно. Парадоксально то, что как раз то, что на прошлой неделе в ночь со среды на четверг (в ночь на 24 февраля – ред.) с 00:00 у нас был заранее давно запланирован тест работы в изолированном режиме. Это делалось для дальнейшего присоединения нашей энергосистемы к европейской. И вот в 00:00 в ночь со среды на четверг мы отключились от россиян и белорусов. А в четыре утра началась война. По запланированному тесту мы должны были три дня проработать, это четверг, пятница, суббота. А в воскресенье должны были вернуться назад. Но в связи с войной мы приняли решение остаться работать в изолированном режиме, и сейчас наша энергосистема работает в изоляции.
Но мы рассчитываем на то, что в ближайшее время мы будем присоединены к энергосистеме Европейского союза. Политическое решение об этом уже было принято в понедельник. И сейчас вопрос идет технической работы для того, чтобы этот вопрос как можно быстрее решить.
– Работа энергосистемы в изоляции – что это означает на практике для жителей Украины?
– Это значит, что у нас нет никаких перетоков. В принципе, это достаточно сложный технический процесс, потому что большинство стран имеют перетоки между энергосистемами, даже если не торгуют: эти перетоки обеспечивают соответственную частоту энергосистемы для стабильной работы. Но у нас, например, сейчас нет ни импорта, ни экспорта электричества. Поэтому как бы изоляция – это очень серьезный тест для любой энергосистемы.
Есть случаи, когда страны отказывались проходить изоляцию, потому что считали, что не готовы к ней еще. То есть, в принципе, в плане самой энергосистемы – это в первую очередь вопрос стабильности ее функционирования. Украинская система доказала это в тесте и доказывает сейчас: наша изоляция началась в первый день войны.
– Украинские СМИ несколько дней назад сообщили, что в город Энергодар, где находится Запорожская АЭС, российских военных просто не пустили. Если российские военные все-таки получат контроль над этой атомной электростанцией, крупнейшей в Европе, какие есть риски?
– Я думаю, во-первых, что этого не произойдет. Вчера действительно произошло то, о чем вы рассказываете, в Энергодаре. Большинство людей, кстати, которые там были, – это сотрудники станции, я лично их многих знаю. Хочу вам сказать, что они действительно вышли с голыми руками против военных.
Конечно, они вышли именно для того, чтобы не произошло никакой, не дай бог, катастрофы на самой станции. Сама станция надежно защищена. Но если (у российских военных) не будет понимания того, что атомная генерация несет угрозу, в принципе, для мира, а не только для, скажем, фронта боевых действий, – они могут все-таки попробовать применять силу.
Я уверен, они получат достойный отпор и ничего у них не получится. А то, что станция самая большая в Европе, – вы правы, у нее 6 блоков. В этом году она рекордно работала впервые за всю историю своего существования, выдавала в сеть больше 6 тысяч мегаватт.
– Есть ли у вас информация о том, что сейчас происходит в зоне Чернобыльской катастрофы? Несколько дней назад российские военные заняли Чернобыльскую атомную электростанцию.
– Да, действительно это правда. Мы сейчас не контролируем, что там происходит. Единственное, что мы увидели, – определенное повышение фона, что показали датчики. Мы всю информацию по ЧАЭС передаем в МАГАТЭ и надеемся, что они, со своей стороны, будут определенным образом реагировать на то, что происходят. Как бы это те вещи, с которыми играться нельзя.
– Где вы проводили замеры, которые показали то, что на ЧАЭС есть превышение?
– У нас есть доступ к датчикам, которые там установлены: датчики там, информация снимается тут, в Киеве. Поэтому мы просто увидели определенную информацию с этих датчиков. А дальше как обычно работает механизм: вы получили там информацию, дальше вы выезжаете на место и проверяете, что там происходит. Но поскольку из-за того, что российские военные оккупировали эту часть, где находится ЧАЭС, у нас доступа к станции нет. Соответственно, мы не можем проверить, что там происходит.
– Можете ли вы сейчас сказать, что какие-либо из населенных пунктов Украины из-за превышения радиации на Чернобыльской АЭС могут находиться в опасности?
– Нет, пока мы этого не видим, что это повлияло на населенные пункты Украины.
– Есть информация, что МАГАТЭ ранее призвала Украину и Россию обеспечить безопасность атомных станций, и там предупредили, что на карту сейчас поставлена ядерная безопасность всей Европы. Есть ли у вас какие-то еще контакты с этой организацией и обсуждаете ли вы с ними, как обеспечить безопасность атомных электростанций в Украине?
– Действительно мы в режиме нон-стоп с ними общаемся, и буквально вчера я написал письмо им вместе с моими коллегами из ядерного регулирования и компании “Энергоатом”. Мы изложили риски, те шаги, которые бы мы хотели, чтобы были предприняты. И одним из ключевых тут является вопрос закрытия неба. МАГАТЭ должно обратиться с предложениями, чтобы это все-таки было сделано.
– Есть информация, что МАГАТЭ ранее призвала Украину и Россию обеспечить безопасность атомных станций, и там предупредили, что на карту сейчас поставлена ядерная безопасность всей Европы. Есть ли у вас какие-то еще контакты с этой организацией и обсуждаете ли вы с ними, как обеспечить безопасность атомных электростанций в Украине?
– Действительно мы в режиме нон-стоп с ними общаемся, и буквально вчера я написал письмо им вместе с моими коллегами из ядерного регулирования и компании “Энергоатом”. Мы изложили риски, те шаги, которые бы мы хотели, чтобы были предприняты. И одним из ключевых тут является вопрос закрытия неба. МАГАТЭ должно обратиться с предложениями, чтобы это все-таки было сделано.
Потому что на самом деле сегодня обстрелы происходят ракетами, баллистическими ракетам. И вы понимаете, что велик риск попадания в атомную станцию, так скажем, шальной ракеты. Или не шальной. Самое важное, что география атомной генерации в Украине покрывает практически всю страну. Две станции, Ровенская, Хмельницкая, – это запад Украины, на юге Южноукраинская – 3 блока, и на востоке Запорожская, 6 блоков. То есть по факту, если закрывать небо над какой-то одной станцией, это не решает вопрос тех ракет, которые сегодня, например, падают в Ивано-Франковской области или падают в других областях.
Это очень серьезный вопрос. Призывать Украину к безопасности АЭС – это очень важно, и Украина всегда придерживалась своих обязательств, мы очень серьезно всегда к этому относились. Мы прошли с Чернобыльской катастрофой то, что не прошла практически ни одна страна в мире, и мы знаем, что такое ядерная безопасность и что такое последствия, которые могут быть. Поэтому призывать – это хорошо. Но мне бы очень хотелось конкретных действий. Чтобы не получилось, что действия будут приниматься после того, как произойдет какая-то трагедия.
– Конкретные действия, о которых вы говорите, вы ожидаете этих конкретных действий от организации МАГАТЭ?
– Мы ожидаем, что они предпримут их как минимум со своей стороны. (Днем 3 марта, вскоре после записи этого интервью МАГАТЭ приняла резолюцию с требованием к России обеспечить безопасность атомных станций в Украине – ред.) Я понимаю, что не все находится в их компетенции. Но мы ожидаем, что они как минимум обратятся с вопросом закрытия неба над Украиной. И есть целый ряд других возможностей, которые они имеют как организация, все-таки они ключевая организация в мире. Поэтому я понимаю, что не все решения находятся в их сфере, в их компетенции, но нам бы хотелось их активного участия.
