Серп, молот и скандинавский крест. Федералист в парламенте Коми

Законодательные собрания российских регионов, как правило, жестко зачищены от оппозиции. Тем интереснее иногда встречающиеся исключения. В конце октября одним из депутатов Государственного Совета Республики Коми стал 32-летний юрист и правозащитник Виктор Воробьёв. Он получил мандат республиканского парламента, освободившийся после того, как лидер фракции КПРФ в Госсовете Олег Михайлов выиграл выборы в Госдуму по одномандатному округу.

Руководителю Коми республиканского отделения КПРФ Михайлову удалось создать в регионе довольно широкую протестную коалицию, в которую входят не только члены этой партии, но и многие гражданские активисты. Он сам был одним из лидеров движения против строительства мусорного полигона в Шиесе, прямо называя политику федерального центра “колониальной”.

Виктор Воробьёв после своего избрания пообещал продолжить линию своего предшественника: “Я буду бороться за укрепление местного самоуправления, за возвращение прямых выборов мэров, за бюджетный федерализм и перераспределение значимой доли налоговых отчислений от добычи углеводородов в пользу стремительно нищающей республики, за самостоятельность и статус республиканского парламента, который не должен быть приложением к исполнительной власти, за решение экологических проблем и пересмотр откровенно неудачной мусорной реформы”.

Воробьёв был выдвинут в депутаты республиканским отделением КПРФ и даже возглавил ее фракцию в Госсовете Коми, хотя сам не является членом этой партии. Об этом и других парадоксах нынешней политической ситуации в своей республике он рассказал в интервью Радио Свобода:

– Почему в Республике Коми КПРФ фактически стала лидером гражданских протестов, тогда как во многих других регионах она занимает более соглашательские позиции по отношению к власти?

– Сложно говорить о КПРФ в целом, потому что партия достаточно неоднородна, и в зависимости от региона степень ее оппозиционности неодинакова. Но в Республике Коми именно ей удалось объединить все протестные силы – экологов, защитников Шиеса, правозащитников, других гражданских и общественных активистов. Список КПРФ на выборах в Госсовет Коми аккумулировал всю реальную оппозицию. В этом большая заслуга Олега Михайлова – будучи экологом по образованию, он сам весьма активно участвовал в защите Шиеса, а республиканское отделение КПРФ под его руководством сотрудничает со всеми, кто выступает за благополучие республики и против засилья “Единой России”. И такая политика оказывается весьма результативной.

– Ваш случай, пожалуй, уникален: беспартийный политик, причем довольно либертарианских взглядов, возглавляет парламентскую фракцию коммунистов. Как так получилось?

– Сегодня голосование за КПРФ в целом протестное, люди зачастую не выбирают идею коммунизма, а показывают свое неприятие той политической системы, которая сложилась в России в путинскую эпоху. Напомню, кстати, что только КПРФ в прошлом году голосовала в Госдуме против “обнуления” его президентских сроков.

А что касается участия беспартийных политиков во фракциях КПРФ, то мой случай вряд ли столь уникален. Например, академик Жорес Алфёров был одним из лидеров фракции КПРФ в Госдуме, но никогда не вступал в партию. То же можно сказать и о Павле Грудинине, который был кандидатом от КПРФ на президентских выборах 2018 года, но в самой партии не состоял.

– Но полностью ли поддерживает московское руководство КПРФ федералистские идеи вашего республиканского отделения?

– Не могу поручиться за полную поддержку, я все-таки не включен во внутрипартийную кухню. Во всяком случае, руководство КПРФ неоднократно заявляло о том, что несправедливую ситуацию с распределением ресурсов и налогов в стране надо менять. Безусловно, на местах мы эту несправедливость ощущаем острее. Регионы не должны быть сырьевыми колониями, у которых центр забирает всё в обмен на жалкие дотации, которых едва хватает на выживание.

Я полностью поддерживаю формулу 50/50, которую предлагает Олег Михайлов. Это значит, что половина суммы налога на добычу полезных ископаемых должна оставаться в самой Республике Коми. Такой богатый ресурсами – нефтью, газом, углем, лесом – регион сам не должен жить в нищете. Также я считаю необходимым снизить государственное давление на экономику, прежде всего на малый и средний бизнес.

– Вам приходилось сталкиваться с активным противодействием республиканских властей?

– Да, в прошлом году Олег Михайлов попытался выдвинуться на пост главы республики, но ему не удалось преодолеть муниципальный фильтр, не хватило нескольких голосов муниципальных депутатов. Среди них тогда доминировали члены “Единой России” и, видимо, им запретили подписываться за Михайлова. А я тогда пытался баллотироваться в Госсовет, и на меня было совершено нападение – плеснули в глаза зеленкой, как Навальному. Уголовное дело возбудили лишь после того, как к прокурору республики обратились депутаты четырёх региональных парламентов и целый ряд руководителей муниципальных образований из разных регионов. Однако расследование, которое ведёт Следственный комитет, до сих пор не дало результатов.

Одну из главных причин плачевного положения дел в регионе я вижу в том, что республикой продолжают управлять люди, назначаемые федеральным центром, а не местные политики. Тот же путинский наместник Владимир Уйба никакого биографического отношения к республике не имел, его как медицинского чиновника назначили в прошлом году из-за сложной ситуации с ковидом. А затем “продавили” на выборах, поскольку Михайлов как кандидат, который мог составить Уйбе реальную конкуренцию, был не допущен до предвыборной гонки. Но и сегодня, после года правления Уйбы, нельзя сказать, будто медицинские показатели у нас сильно улучшились. Однако избранного депутата Госдумы Михайлова он боится еще больше.

– После ареста главы республики Вячеслава Гайзера (2015) Москва постоянно назначает губернаторами Коми “варягов“. Сначала был Сергей Гапликов (2015-2020), с прошлого года – Владимир Уйба. Кстати, можно ли фигуру арестованного Гайзера как-то сопоставить с Сергеем Фургалом?

– Насчет “варягов” абсолютно согласен. Действительно, выходит так, что федеральный центр фактически препятствует избранию на пост главы республики местных политиков. А “варяги” приносят с собой психологию вахтовиков, они отбывают здесь назначенный им срок и затем уезжают, об интересах местных жителей и стратегическом развитии республики им думать некогда.

Что касается Гайзера, то сопоставление с бывшим хабаровским губернатором мне представляется весьма отдаленным. Фургал все-таки победил кандидата от “Единой России” и стал действительно народным региональным лидером. А Гайзер сам был функционером “ЕР”. Хотя надо заметить, что дело по его обвинению в создании преступной группировки в суде развалилось, остались лишь обвинения в каких-то финансовых махинациях, которые при желании можно “пришить” любому губернатору.

– Вы намерены добиваться повышения статуса региональных парламентов. Но как этого сегодня можно добиться в условиях, когда российское законодательство максимально унифицировано, и ни один регион не может принимать законы, существенно отличающиеся от других? Как, например, могут различаться законы в реальных федерациях – в США или ФРГ.

– Я бы предложил подойти к этому вопросу несколько с другой стороны. За последние 15 – 20 лет значимость региональных парламентов существенно снизилась из-за того, что их фактически лишили профессионального статуса. На сегодняшний день в России осталось только два региональных парламента, все депутаты которых работают на постоянной профессиональной основе – это Законодательное cобрание Санкт-Петербурга и парламент Чеченской республики. Во всех остальных большинство депутатов заседают, как раньше говорили, “без отрыва от производства”, то есть совмещают свой статус законодателя с другими, основными занятиями, бизнесом и т.д. Их можно назвать “депутатами между делом” – приехать на сессию нажать кнопку у них, может быть, время найдется, а вот всерьез вникать в содержание законопроектов и тем более заниматься их написанием – уже нет.

Кроме того, такая ситуация открывает максимальные возможности для политической коррупции и лоббизма. Например, некоторые депутаты Госсовета Коми, хотя номинально являются “народными избранниками”, фактически представляют интересы крупных сырьевых корпораций, в которых они вполне официально получают жалованье. В итоге региональный парламент получается не по-настоящему законодательным органом, а как в средневековье – узким совещательным кругом высшей знати при монархе.

Только если региональные парламенты станут профессиональными, они будут меньше зависеть от различных корпоративных интересов и начнут расширять свои законотворческие полномочия. Действительно, сегодня в России наблюдается чрезмерная законодательная унификация, которой в федеративном государстве быть не должно. Это произошло из-за того, что сфера “совместного ведения” федеральной и региональной власти в 1990-е годы была четко не прописана, а затем ее заполнили федеральными законами, которые почти не оставили пространства для региональной специфики и превратили парламенты субъектов федерации по сути в декоративные институты. Вместо того, чтобы контролировать исполнительную власть, они превратились в ее придаток.

– В своей предвыборной программе вы также заявляли о необходимости бюджетного федерализма в России. Но как его добиться в условиях, когда страна осталась федерацией фактически лишь на бумаге?

– Я намерен активно продвигать идею оставления хотя бы половины налогов на добычу полезных ископаемых в самой республике, потому что вижу, что избиратели эту идею поддерживают. Они недовольны тем, что “у нас всё забирает Москва”. Ни в коем случае не хочу обидеть простых москвичей – мои земляки имеют в виду не Москву как другой субъект федерации, но политику федерального центра. Если бы основные налоги, собираемые в республике, оставались в ней самой, это позволило бы республиканской власти выполнить все социальные обязательства. Но видимо, это целенаправленная политика Кремля – выжать все соки из регионов, чтобы они ни о чем больше не думали, кроме того, чтобы просить дотации у федеральных чиновников. Ясно, что в таких условиях никакое полноценное развитие невозможно. И если жители республики наблюдают, что ресурсы и налоги от нас вывозятся, а взамен мы получаем только социальные и экологические проблемы – такое положение дел, мягко говоря, не способствует укреплению федерации.

Кстати, даже многие местные единороссы соглашаются с тем, что в этой сфере нужны перемены. Вообще, в этой партии также существует интересная разница: одну позицию занимают уроженцы республики, а другую – “варяги” из администрации губернатора.

А в целом пока ситуация выглядит порой совершенно нелепой – налоги от добычи полезных ископаемых уходят в федеральный центр, а в республиканском и городском бюджетах остается НДФЛ (налог на доходы физических лиц – РС) с зарплат сотрудников федерального МВД, которые у нас служат. И как республике в таких условиях расширять налогооблагаемую базу, как порой советуют в федеральном правительстве? Пригласить к нам переехать побольше силовиков?

– Вы сфотографировались в маске с альтернативным флагом Республики Коми, на котором изображен крест “скандинавского” типа. Это неофициальный символ местных регионалистов?

– Да, этот флаг используют многие гражданские активисты в республике, и он вывешен даже над офисом КПРФ в Сыктывкаре. Там цвета нашего регионального флага (белый, синий, зеленый) расположены в форме скандинавского креста. Это символизирует близость республики к северной Европе, и вообще наш европейский путь и национально-культурную идентичность. Я сам по происхождению из поморов, но вполне поддерживаю требования общественных деятелей коми о необходимости сохранения и развития государственного языка республики, защиты прав коренного народа.

– Поддержат ли коммунисты такие ваши взгляды?

– Тем, кто выступает против расширения самостоятельности Республики Коми, я бы напомнил, что в советское время она имела статус автономной. Это хорошее слово, означающее высокий уровень регионального самоуправления. К сожалению, мы его утратили. Но я в принципе сторонник большей самостоятельности для всех регионов России, вне зависимости от наличия у них статуса национальной республики. Только в этом случае, на мой взгляд, возможно полноценное федеративное государство.