Зооволонтерка из России спасает животных в зоне боевых действий: “Это моя страна устроила. Я должна что-то сделать, чтобы это искупить”
Волонтеры из России спасают животных, оказавшихся в зоне боевых действий. Оставшихся без хозяев собак и кошек им часто приходится вывозить под обстрелами в Россию, лечить и пристраивать. Некоторых удается вернуть хозяевам, и это зооволонтеры считают большой удачей. Север.Реалии историю волонтера Дарьи и спасенных ею животных.
“Многие в скелеты превращаются из-за голода. Все разрушено, еды нет”
Дарья (имя изменено по просьбе героини – НВ.) – медицинский работник. Но сейчас она называет себя еще “дальнобойщиком”. Уже третий год она регулярно ездит на своей машине к границе с Украиной, встречает беженцев и отвозит их туда, где им могут помочь.
“С начала войны я сразу же включилась в помощь беженцам, но быстро стало понятно, что надо помогать и животным. Сначала у меня бывало по пять-шесть животных в рейсе, а 1 января 2023 года я везла одну семью – у Ани и ее матери было 11 чужих котов, маленькая собачка и большой пес. Их надо было доставить в Питер, чтобы там их подхватили другие волонтеры и добросили до финской границы. И у меня машина была заставлена переносками с котами, которые всю новогоднюю ночь пели нам песни на разные голоса”, – вспоминает Дарья.
У животных, которых приходится вывозить, самые разные и чаще всего тяжелые диагнозы.
“Многие там просто уже в скелеты превращаются из-за голода. Все разрушено, еды нет, – рассказывает Дарья. – Почти всех привозим с дирофиляриозом, для собак это бич. Это глист, который живет в венах, в легких, приводит к сердечно-легочной недостаточности и очень часто к гибели. Восемь собак из 10 приезжают зараженные, лечение очень тяжелое. Уколы дорогие, 12 тысяч рублей (130 долларов США) один флакон, минимальный курс три флакона. Недавно мы одну собаку вылечили, но, к сожалению, она все равно умерла. Впрочем, несколько месяцев счастливой жизни мы ей подарили”.
Сейчас в Петербурге ждет лечения дворняжка из Волновахи по имени Василий, у него тяжелый перелом позвоночника. Волонтеры собирают для него деньги на уколы.
До войны, которую Россия развязала в Украине, Дарья также занималась зооволонтерством и часто подбирала собак и кошек с улиц. Но никогда раньше ей не приходилось вывозить животных из-под обстрелов.
“Во время последнего выезда из Олешек в ноябре 2023 года я должна была забрать 86-летнюю бабулю, которую дочь уговорила выехать к ней в Германию. Я уже доехала до Симферополя, и тут координатор говорит, что бабушка передумала. У нее был российский паспорт: без него в больнице не выдают лекарства, нельзя записаться к врачу, а у нее диабет, – рассказывает Дарья. – Но местная администрация, оккупационная власть, ее запугала: как попадешь в Украину, тебя там сразу запытают насмерть. А если и выпустят, то пенсию ты там все равно получать не будешь. Бабулечка испугалась, забыла, что она даже и не в Украину едет, а в Германию”.
“Мы думали: может, я на месте попробую ее уговорить, но она мне дверь не открыла. И пришлось несолоно хлебавши ехать дальше”, – вспоминает волонтерка.
Дарья также должна была забрать из оккупированных Олешек раненых зверей – пса с перебитой осколком ногой, кота со сквозным ранением уха, собаку со щенками – в общем, у нее снова набралась полная машина зверей. Подъезжая к Олешкам, женщина поняла, что этот путь простреливается. Ей подсказали вернуться на центральную дорогу, по которой она много раз ездила и хорошо ее знала.
“На развилке Раденск – Олешки – Каховка был самый мерзкий блокпост, там всегда дежурили и военные, и народная милиция, и какие-то ряженые в папахах, – рассказывает Дарья. – Вот, думаю, сейчас опять будут отнимать видеорегистратор, придется доказывать, что там нет карточки. Приезжаю, а бетонный блокпост на боку валяется, мешки с песком разметаны, и все в гильзах огромного калибра. Тут в первый раз мне реально стало страшно, я поняла, что могу не доехать. В Олешках, как всегда, минометы палят. Буквально ты в одном дворе грузишь жизнь, а из другого миномет шарашит через улицу. Это все привычно. Но я собрала всех животных по адресам”.
“Они сбиваются в стаи, и никто никого не кусает: закон “водяного перемирия” работает в полную силу”
По словам Дарьи, в оккупированных Олешках сейчас остались в основном пожилые люди, которые боятся выезжать. Некоторые подкармливают стаи прибившихся к ним животных. А сами животные совершенно ошалевшие: кого-то, видимо, оставили при эвакуации, кто-то потерялся при наводнении после подрыва плотины Каховской ГЭС, а у кого-то при обстреле погибли хозяева.
“Они сбиваются в стаи, и никто никого не кусает: закон “водяного перемирия” работает в полную силу. Выходит женщина, моя ровесница, выглядит лет на 20 старше – почерневшая, обветренная, исхудавшая – и начинает их кормить. Видно, что она сама-то недоедает, недопивает – а их кормит и не уезжает оттуда, не бросает всю эту ораву из 30 собак и 40 кошек, – рассказывает Дарья. – В машине сколько раз ехали вместе кошки с собаками, но никто никогда никого не обижал. В общем, я собрала всех животных, раненого пса мне погрузили в клетку, вот он на всех бросался. Потом я стала его хорошенько кормить, и он бросаться перестал. Правда, руку мне потом все же прокусил, когда мы его из клетки выгружали”.
“На выезде из Олешек увидела старика, шедшего под дождем, грязного, на плече узел из простыни, – продолжает женщина. – Открываю дверь: вам куда? А он на меня смотрит, лицо судорогой сведено, ответить не может, бумажку показывает – российский номер и написано: “Таня”. Я набираю, а там женщина начинает рыдать: вы его нашли, у меня связи с ним нет. Это была его дочка, давно уже в России живет”.
“Я его посадила в машину. В машине он слегка оттаял, попил воды и рассказал, что зовут его Владимир, ему 87, хотел умереть в своем доме, а в дом прилетело, когда он на огороде был, его чудом не посекло осколками, дом сложился, – рассказывает Дарья. – Он вытащил паспорт, телефон дочери на бумажку записал и пошел пешком, авось куда-нибудь дойдет. Я потом купила ему билет до Воронежа, где его должны были встретить”.
Во время этой поездки машина Дарьи пострадала от осколков, у нее было выбито лобовое стекло и загорелось колесо. Самостоятельно поменять его женщина не смогла – около двух часов им с пассажиром и животными пришлось сидеть в машине. В таком виде их застали российские военные.
“Они остановились, сжимая в руках штурмовые винтовки, подошли аккуратненько, убедились, что в машине только очень старенький дедушка и много-много животных, щенки плачут, раненый пес гавкает, коты мяукают. В общем, они поржали, быстро поставили мне запаску и говорят: валите отсюда скорее”, – рассказывает Дарья.
“На следующем блокпосту мне говорят: кто вас сюда пустил, гражданским проезд запрещен. Показали мне какую-то заброшку, дронов на ней не было, но асфальта тоже – просто ямы и очень много БТР. И эти сволочи все время пытались обогнать и спихнуть, – описывает женщина дорогу. – У них вообще это любимая развлекуха. Местные мне рассказывали, что им в кайф проехать по капоту и не волнует, есть там кто внутри или нет. Я чудом увернулась от одного такого лихача и с горем пополам дотащилась до Симферополя, где дедушку Володю удалось посадить на поезд. Всех зверей привезла живыми, но на следующий день один щенок умер, и котик с простреленным ушком тоже не выжил”.
“Мы плакали, Андрей плакал, пес плакал”
В апреле 2024 года Дарья снова поехала в Олешки, чтобы забрать девушку Женю после осколочного ранения бедра, ее маму и опять кучу зверей.
“В Раденске мне предстояла встреча с волонтерским микроавтобусом, чтобы перераспределить животных и людей. Там ехала семья: муж, жена, двое детей-подростков и три старушки. Они везли трех алабаев и пятерых маленьких собак. У меня же в машине уже ехала куча щенков, несколько котов на отправку к хозяевам, еще два щенка, собака-овчарка и кошка”, – описывает она.
По дороге машина Дарьи повредила колесо. Водитель волонтерского микроавтобуса, испугавшись начавшегося обстрела, поехал быстрее, и Дарья заблудилась. Но все закончилось хорошо: появилась связь, заработал навигатор. Двух больших собак из Олешек – Рекса и Кима – она высадила в оккупированном Мариуполе, чтобы затем отправить их в Германию к хозяевам.
Как оказалось, Рекс оставался в Олешках под присмотром соседей, а Ким удрал при эвакуации, но потом вернулся в родной дом, и его забрал друг семьи.
“Нам удалось переправить их в Германию к хозяевам-беженцам. Их дома разрушены, работа потеряна, абсолютно все перспективы тоже потеряны, и собаки – это единственное, что их держит на земле. Для многих это очень мощная психологическая поддержка – родное животное, которое с ними делит их тягости и радости и о котором необходимо заботиться”, – говорит Дарья.
Зооволонтеры рассказывают, что во время войны люди теряют своих животных по разным причинам. Если пришлось бежать с российской эвакуационной колонной, то там чаще всего просто не разрешали брать животных. Коммерческие рейсы тоже часто были без животных. У людей был выбор – остаться под обстрелами или бросить пса или кота. Кто-то бросал, кто-то оставлял на соседей.
Иногда люди ехали вместе с животными, но те терялись на границе, во время досмотра машины, дактилоскопирования и допроса своих хозяев, которые обычно длились очень долго. Выжившие собаки иногда возвращались назад к своим домам: соседи их узнавали и сообщали хозяевам, которые уже уехали.
Еще одна история спасения – пес Рей из Олешек.
“Это был просто осетр облезлый, торчат абсолютно все позвонки, ребра, можно анатомию собачьего скелета по нему изучать, да еще весь в пролежнях, – рассказывает Дарья. – Он пытался бросаться, не давал себя осмотреть, гавкал, было видно, как ему больно. Мы его запихнули в стационар, обработали пролежни под обезболиванием, откормили за недельку, и это стал милейший парень”.
Как оказалось, хозяин Рея – Андрей – работал в Херсоне, а свою овчарку оставил с мамой в Олешках. Когда город был оккупирован, мама отказалась уезжать, а потом умерла. Еду собаке соседи кидали через забор. Пес сидел на цепи, не мог нормально двигаться – отсюда и пролежни. “Мы его вернули Андрею через переход в Колотиловке. Потом нам прислали трогательнейшее видео – как этот пес повстречался наконец со своим хозяином. Он его не видел полтора года – представляете, что это было? Мы плакали, Андрей плакал, пес плакал”, – рассказывает женщина.
“На границе были досмотры, звери разбежались”
Кроме собак и кошек Дарья вывозила из зоны боевых действий даже морскую свинку и хорька. А среди ее пассажиров были люди с хомяками, попугайчиками и черепахой.
Морскую свинку Булку оставили в оккупации парню, который приглядывал уже за многими животными, она объела у него всю траву, и ему нечем стало ее кормить, он попросил ее забрать. Сейчас Булка живет в новой семье.
А хорек ехал с хозяевами до латвийской границы и все время норовил удрать из клетки.
Дарья вспоминает, как в феврале 2023 года вывозила из Олешек семью: маму Елену, 17-летнего сына Диму и дедушку Анатолия. Когда снаряд разрушил их квартиру, семью приютили друзья, но и в их дом случился прилет. Они переехали к знакомым, но снаряд прилетел и туда, чудом никого не ранило. К моменту бегства с оккупированной территории у них уже было уже несколько животных. Они подкармливали бездомных умирающих кошек. Знакомая зооволонтер, узнав, что они уезжают, попросила забрать щенка китайской собаки. До этого кто-то попросил позаботиться о пуделе. С таким грузом семья еле добралась до Симферополя.
“На границе были досмотры, их заставили открывать каждую переноску, звери у них разбежались. Пуделек, очень ласковый, симпатичный, перегрыз им все поводки. Они привязывали собак обрывками веревок и по одному ходили на проверку. На границе провели 13 часов, потом перевозчик их выбросил на полпути, потому что они потратили больше времени, чем он рассчитывал”, – рассказывает Дарья. Из Петербурга семью с животными переправили в Финляндию.
Дарья говорит, что для людей, у которых война отняла все: родину, дом, близких, животное нередко оказывается чуть ли не единственным якорем, привязывающим к жизни. А для нее самой волонтерство – тоже какое-то спасение. От постоянного чувства вины.
“Пересекаешь границу – вместо дороги одни ямы, в придорожных кафешках ни одного стекла, вывески на проводках болтаются. В Мариуполе только один образцовый квартал построен за городом уже, в чистом поле, лакшери-деревня, каких и в Москве нет, и на въезде в город несколько новых домов стоят. А внутри все разрушено, одни руины, – говорит женщина. – Это моя страна устроила. Я должна хоть что-то сделать, чтобы хоть как-то искупить это”.
Материал полностью можно прочитать на Север.реалии.
