“Мой бюллетень самый красивый”. Протест учительницы рисования

Дарья Сергеева, преподавательница рисования из небольшого города Арамиль Свердловской области, написала на избирательном бюллетене “Нет войне”, “Слава Украине” и “Путина под суд”. До этого она отказалась принимать участие в подготовке к празднованию Дня Победы в художественной школе, где до недавнего времени работала учителем дополнительного образования. Учительницу обвинили в дискредитации российской армии, а сторонники войны угрожали ей физическим насилием. Несмотря на это, Дарья Сергеева решила остаться в России. О своем антивоенном сопротивлении педагог рассказала Радио Свобода.

– Почему вы выразили протест именно с помощью избирательного бюллетеня на выборах губернатора Свердловской области?

– В условиях, когда осталось немного вариантов рассказать о своей позиции и не оказаться в тюрьме, мне хотелось использовать любую возможность. Я поняла, что мне не хватает духу выйти в пикет или как-то иначе проявить свою позицию, поэтому я решила хотя бы на бюллетене душу отвести, написав все, что хочется. Мне казалось тогда, что это не может быть опасным. Я выложила пост с фотографией бюллетеня в своем аккаунте в инстаграме, так как думала, что иначе его никто, кроме избирательной комиссии, не увидит.

– Полиция вас нашла через аккаунт в социальной сети?

– Из материалов дела выяснилось, что председатель избирательной комиссии позвонила в полицию в день голосования и доложила о бюллетене с антивоенными надписями. Члены избирательной комиссии давали в полиции показания на эту тему. Они предоставили силовикам мои персональные данные и рассказали, что на бюллетене, который я опустила в урну, были видны яркие надписи и украинский знак. Это зафиксировала камера наблюдения. В этот же день мне позвонил участковый и попросил дать объяснения. Полицейские включили другие мои антивоенные посты в протокол. Якобы сотрудница администрации города мониторила зачем-то экстремистские соцсети и обнаружила фотографию бюллетеня. В суде полиция не смогла предоставить убедительные доказательства принадлежности аккаунта мне. Поэтому суд во время первого заседания вернул протокол в полицию и потребовал также объяснений, в чем именно заключается дискредитация армии, в которой меня пытались обвинить. Полицейский исправил протокол, добавив лишь количество лайков и просмотров моим постам. Полиция настаивала, что хештег “нет войне” являлся доказательством дискредитации армии. Суд решил, что эти слова направлены на сохранение мира и безопасности. Он признал дискредитацией только надпись про Путина. В результате меня признали виновной в дискредитации армии и заставили выплатить штраф.

– Какой была реакция жителей Свердловской области на ваше антивоенное высказывание?

– В день выборов вечером в телеграм-канале так называемых Z-патриотов появился пост со скриншотами моего бюллетеня и моими персональными данными. Там в том числе “патриоты” опубликовали адрес квартиры, где я живу. Авторы поста призвали писать “предательнице” “пару ласковых”. Мне в личные сообщения начали присылать сообщения с угрозами и оскорблениями, в том числе физическим насилием. В этом телеграм-канале было много постов с личными данными других активистов Свердловской области. Я ходила в полицию с распечатками угроз и просила принять меры. Полицейские объяснили, что это не угрозы, мол, я должна знать, кто слил мои персональные данные, а полиция не занимается сыском в интересах граждан. В то же время много незнакомых людей писали мне слова одобрения и поддержки. Они предлагали помочь оплатить штраф, к которому меня приговорил суд. Я буду оспаривать решение суда и сейчас собираю на эту цель деньги.

– Каким для вас стал день 24 февраля?

– В этот ужасный день невозможно было поверить в реальность происходящего. Я давно понимала, что в нашей стране все не очень хорошо, но сложно было представить, что однажды утром после пробуждения я узнаю о бомбежке Киева. Я до последнего не верила в возможность войны. Я была уверена, что скопления войск на границы с Украиной это лишь демонстрация силы Западу. Было ясно, что прежняя жизнь закончилась безвозвратно. Я понимала людей, которые на эмоциях покупали билет и бежали из России куда глаза глядят. Я бы так тоже сделала, будь у меня тогда такая возможность. Но у меня не было денег на эмиграцию или релокацию. Я никогда не выезжала из России, потому что не могла это позволить себе в финансовом плане.

– Атмосфера в школе, где вы работали, изменилась после начала войны с Украиной?

– Эмоционально после 24 февраля мне было тяжело работать. Я с трудом переваривала тот факт, что почти все коллеги и родители учеников вели себя, будто ничего не произошло. В школе царили напряженная атмосфера и страх, но никто из учителей ничего не обсуждал. Дети говорили о происходящем между собой, но мне они вопросов не задавали. Я с ними тоже разговоры о войне не начинала. Я отправила в родительский чат поздравления с весенними праздниками в виде открыток Феминистского антивоенного сопротивления. Родителям это не понравилось: они сказали, что учитель должен быть патриотом. Весной начались доносы на людей, высказавшихся против войны, в том числе на педагогов.

– Как на это отреагировала администрация школы?

– Насколько я знаю, администрации ничего об этих открытках не сообщили. В конце февраля и марте разные профессиональные сообщества отправляли письма против войны. Я подписала подобное письмо от учителей и отправила его в рабочий чат. В ответ я получила молчание коллег, письмо против войны подписала только одна коллега. Руководителям многих подписавших такие письма на работу отправляли донесения, мол, у вас работают противники спецоперации, примите меры. Наша директор тоже получила такой список. Но она со мной бесед не проводила, потому что понимала, что это бесполезно. В 2021 году администрация нашей школы принуждала учителей регистрироваться на праймериз “Единой России” и кого надо выбирать. Я отказалась от таких действий, и директор мне тогда объяснила, что это все идет сверху, она в таком же положении. Директор повторяла, что у нее и у нас выбора нет. Директор говорила, что работа в бюджетной сфере предполагает такие издержки, а тем, кто не может с этим мириться, лучше выбрать другую работу.

– Почему вы отказались проводить выставку, посвященную Дню Победы, в этом году?

– У меня есть дальние родственники в Украине, с которыми я не знакома. У нас общий прадед, который прошел Великую Отечественную войну. Он боролся вместе с россиянами с фашистами. Прадед их вместе с другими русскими и украинцами победил. В ситуации, когда сейчас его внуки и правнуки спасаются в подвалах от бомбежек, странно праздновать День Победы. После моего отказа руководство школы потребовало написать объяснительную. Я написала, что неуместно проводить праздник и делать выставки о Дне Победы, когда одна из стран – победителей фашизма находится под обстрелами. Директор со мной не согласилась. Она возмутилась: “Как же это – наши дети будут лишены подготовки к празднику”. Мне показалось странным переживать о таких лишениях российских детей, в то время как украинские дети лишены своих домов, а многие из них потеряли родителей и саму жизнь. В результате мой класс единственный в школе не рисовал ничего на тему Дня Победы.

– Вы до 24 февраля выражали публично ваши гражданские взгляды?

– Я была на нескольких митингах в поддержку Навального, наблюдала от движения “Голос” на губернаторских выборах в этом году и на выборах в Госдуму в 2021-м.

– Почему вы решили принять участие в качестве наблюдателя на выборах губернатора в этом году?

– Россияне в последние годы активно сопротивлялись власти. С помощью наблюдения на выборах в том числе. В этом году после начала войны я решила обязательно наблюдать на выборах губернатора. Наверное, это была последняя возможность принять участие в крупных выборах в качестве наблюдателя. Сейчас многие координаторы “Голоса” признаны иноагентами и уехали из России. Я думаю, что институт независимого наблюдения будет окончательно разрушен в ближайшее время. Уже на последних выборах губернатора получить направление наблюдателя от кандидатов было очень сложно. Когда все организовано так, что на избирательные участки приходят лишь те, кто нужны, и голосуют, как нужно, нет необходимости в фальсификациях.

– Почему вы уволились из школы, где работали четыре года?

– Я поняла, что мне будет сложно со своей позицией работать в бюджетном учреждении. Я не хотела, чтобы у власти были рычаги давления на меня, например, со стороны моей работы. Еще я почему-то чувствовала себя виноватой. Вроде бы моя работа с войной не связана, я преподавала рисование детям, и они точно ни в чем не виноваты. Но из-за происходящего я не хотела дальше продолжать работать на государство даже в качестве учителя рисования. Да, “Разговоры о важном” педагогов дополнительного образования проводить не заставляют. Да, сложно представить, как нас можно принудить заниматься пропагандой, но я все равно решила уволиться из бюджетной структуры. Сейчас я продолжаю в частном порядке учить детей рисовать и чувствую себя в психологическом плане лучше.

– Почему вы, человек, который очень ценит свободу, выбрали 4 года назад работу в государственной школе?

– Я сама училась в художественной школе, и мне нравилась творческая атмосфера там. Я в детстве любила “художку” больше, чем образовательную школу. Мне было приятно и интересно вернуться в художественную школу уже в качестве учителя. Кроме того, мне нужна была работа, позволяющая совмещать ее с учебой. После опыта преподавания в школе мне проще заниматься частной практикой.

– Вам не страшно быть одной из немногих, как я предполагаю, в Арамиле активисток, высказывающих открыто антивоенную позицию?

– На самом деле людей с антивоенными взглядами в Арамиле и других маленьких городах не так мало. Совершенно точно, что я такая не одна, хотя, может быть, в самом деле я – среди немногих, открыто высказывающих свою позицию. Страшно мне, конечно, бывает, и страшно мне теперь иначе, чем до 24 февраля. Я год назад не могла представить, что мне будет страшно хоть что-то писать в соцсетях. Этой весной мой страх доходил до панических атак. После опыта суда и общения с полицейскими я стала рационально оценивать риски. Я больше не разыгрываю страшные сюжеты в своем воображении. Мне в этом помог опыт получения конкретной помощи через обращение в “ОВД-Инфо” и поддержка разных людей. И еще мне помогло справиться со страхом осознание того, что гарантий безопасности сейчас нет ни у кого. Молчание не гарантирует безопасность.